«Суицидология» № 2 – 2022
Сахаров А.В., Ступина О.П., Пасютина М.С. Суицидальное поведение в Забайкальском крае: эпидемиологические характеристики, влияние пандемии COVID-19 и внедрение инструмента ВОЗ для улучшения системы мониторинга. Суицидология. 2022; 13 (2): 3-17. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-3-17
В статье приведён анализ современных эпидемиологических характеристик суицидального поведения в Забайкальском крае, дана оценка влияния пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19 на показатели суицидальной активности населения, а также представлены первые результаты мониторинга самоповреждений, внедрённого в субъекте на основе инструмента ВОЗ. Установлено, что в Забайкалье сохраняется положительная динамика в существенном снижении числа самоубийств, хотя показатель завершённых суицидов в Крае в 2,5 раза выше среднероссийского и в 1,5 раза выше, чем в Дальневосточном федеральном округе. Распространение новой коронавирусной инфекции COVID-19 и связанные с ней неблагоприятные социально-экономические последствия привели к замедлению снижения числа самоубийств и увеличению в 1,5 раза числа суицидальных попыток среди населения региона в 2020 году. Стандартизированный ВОЗ мониторинг самоповреждающего поведения позволил более детально анализировать эпидемиологические особенности суицидальных попыток в регионе.
Ключевые слова: смертность, суицидальное поведение, самоубийство, суицидальная попытка, мониторинг, COVID-19
Голенков А.В., Зотов П.Б. Сравнение постгомицидных самоубийств с обычными убийствами и самоубийствами на федеральном уровне. Суицидология. 2022; 13 (2): 18-27. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-18-27
Постгомицидные самоубийства (ПГСУ) – редкий деликт, который сопровождается смертью двух и более человек. В Российской Федерации (РФ) ПГСУ изучены недостаточно полно, их сопоставления с другими родами насильственной смерти не проводились. Цель исследования: сравнить ПГСУ с убийствами и самоубийствами, совершёнными в регионах РФ. Материалы и методы. Использовались данные о 348 ПГСУ (287 мужчин и 61 женщина, в возрасте от 15 до 86 лет; средний – 42,6±14,1 года), собранные в российских электронных средствах массовой информации (СМИ) 76 регионов в 2002-2021 гг. Для сравнения задействованы аналогичные сведения РФ в СМИ о 400 убийствах (259 мужчин и 141 женщина, в возрасте от 12 до 86 лет; средний – 38,2±13,2 года) и 400 самоубийствах (191 мужчина и 209 женщин, в возрасте от 11 до 86 лет; средний – 29,5±14,1 года). Математико-статистическая обработка осуществлялась с помощью описательной статистики и распределения (теста) χ2. Результаты. Мужчины с ПГСУ были старше всех по возрасту (в среднем – 43,2±14,1 года), чаще всего (46,7%) убивали своих супруг (партнерш), а потом себя с помощью огнестрельного оружия и взрывов в результате личностно-семейных проблем и конфликтов, связанных с работой. Женщины с ПГСУ, как правило (78,7%), убивали своих несовершеннолетних детей путём удушения, сопряжённого с падением их с высоты, утопления и нескольких орудий агрессии в связи с различными состояниями здоровья. Для ухода из жизни они использовали прыжки с высоты и несколько методов самоубийства. В группе убийц чаще всего выявлялись те или иные психические расстройства (38,6-39,7%), наличие судимости (18,4-34,4%) в прошлом, состояние опьянения (58,9-66,8%) в момент деликта. Агрессию они обычно (46,8-54,4%) направляли на своих знакомых (реже чужих людей), используя холодное оружие (женщины), тупое оружие и поджог (мужчины); имели конфликты, связанные с антисоциальным окружением. Самоубийцы обоих полов оказались самыми молодыми людьми среди всех сравниваемых групп. Мужчины-суициденты (в среднем – 33,3±15,4 года) выделялись самоубийствами в результате падения под транспорт и транспортных аварий, наличием материально-бытовых трудностей; состояние опьянения было в 47,1%. Женщины-суициденты (в среднем – 26,2±11,1 года) чаще других использовали отравляющие вещества и самоповешение, нередко находясь в состоянии опьянения (65,6%), имели личностно-семейные конфликты. Заключение. Все шесть сравниваемых групп с различными случаями насильственной смерти различались между собой по указанным социально-демографическим, клиническим, криминологическим показателям и причинам их совершения. ПГСУ существенно отличается от обычных убийств и обычных самоубийств, ПГСУ мужчин – от ПГСУ женщин.
Ключевые слова: постгомицидные самоубийства, убийства, самоубийства, демографические группы, мотивы (причины), регионы Российской Федерации
Любов Е.Б. Суицидальный договор в картинах и образах. Часть I: определение, типология, распространённость и способы. Суицидология. 2022; 13 (2): 28-49. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-28-49
В первой части литературного обзора с опорой на научные статьи, сведения СМИ с привлечением уместных примеров из художественной литературы и кинематографа показаны особенности, типология, распространённость и способы совершения суицидальных договоров в рамках «парных смертей», культурно-исторического и клинико-социального дискурсов.
Ключевые слова: парная смерть, суицидальный договор, варианты, способы, распространённость
Краморева А.С., Меринов А.В., Газарян З.Е., Услонцев Д.Н. Влияние COVID-19 на суицидологические показатели в городе Рязани, Рязанском и Рыбновском районах области. Суицидология. 2022; 13 (2): 50-60. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-50-60
Согласно научному обзору ВОЗ в первый год пандемии COVID-19 глобальная распространённость тревоги и депрессии увеличилась на 25%. Особенности пандемии, связанные и несвязанные с вирусом напрямую, могут привести к различным типам суицидального поведения. Цель. Выяснить, влияет ли COVID-19 на количественные характеристики и структуру суицидальности на примере Рязани, Рязанского и Рыбновского районов Рязанской области. Материалы и методы. Проведено исследование 9616 актов о смерти на базе ГБУ РО «Бюро судебно-медицинской экспертизы имени Д.И. Мастбаума», которое позволило изучить три крупнейших района Рязанской области: г. Рязань, Рязанский и Рыбновский районы. Из проанализированных актов были выбраны те, которые включают причины смерти, демонстрирующие наиболее вероятную суицидальную направленность. Критерием включения были следующие причины смерти: падения с высоты (группа 1), нанесение смерти посредством повешения (группа 2) и фатальные порезы предплечья и запястий (группа 3). Данные акты о смерти были оценены по возрастному и половому признакам среди лиц, совершивших суицид. Результаты и их обсуждение. По данным анализа за 2019 год СКС (стандартизированный коэффициент суицидальности) составил 10,9, а за 2021 год – 14,5, то есть замечен прирост на 33%. Результаты подсчёта при разделении по полу отличны: СКС среди женщин в 2019 году – 2,59, в 2021 году – 6,96. Среди мужчин в 2019 году СКС составил – 21,14, в 2021 году – 20,79. За 2019 год 70 случаев квалифицированы как намеренные самоповреждения, а за 2021 – 92, исходя из критерия включения причин, что привело к суицидальному приросту на 31% в относительных числах. В группе №1 зафиксирован прирост суицидальных случаев на 78% вследствие падения с высоты. Причём доля женщин в группе падений значимо возросла: 21,4% в 2019 году, 40% – в 2021. В группе №2 количество суицидентов с причиной «механическая асфиксия вследствие сдавления шеи петлёй» увеличилось на 28%. В данной группе различие менее выражено: 13,6% в 2019 году, 17,2% в 2021. Касательно группы №3: зафиксированы случаи смерти только среди мужчин. При возрастном анализе: в группе №1 средний возраст умерших снизился на 10 лет – с 54,4 лет в 2019 году до 44,9 лет в 2021. В группе №2 средний возраст суицидентов составлял 51,7 в 2019 году и 49,2 года в 2021 году. Примечательно, что 5,43% всех суицидентов имели диагноз «Новая коронавирусная инфекция COVID-19». При анализе динамических изменений и распределении суицидальных случаев во времени не удалось выявить прямой зависимости в отношении конкретных месяцев, когда выявлялось наибольшее число самоубийств, с «пиками» заболеваемости инфекцией. Выводы. В первом календарно целостном году пандемии количество суицидальных случаев увеличилось. Также видны значимые изменения в гендерной и возрастной структуре, что позволяет предположить объективную значимость роли пандемии новой коронавирусной инфекции как внешнего фактора, влияющего на количественную и качественную структуру суицидальности в Рязанской области.
Ключевые слова: COVID -19, новая коронавирусная инфекция, суицид, инфодемия
Филоненко А.В., Голенков А.В., Филоненко В.А., Сергеева А.И. Суицидально-гомицидное поведение опекунов лиц с деменцией. Суицидология. 2022; 13 (2): 61-73. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-61-73
Актуальность оценки и заботы о психическом здоровье опекунов лиц с деменцией обусловлена не только возникающими у них суицидальными намерениями в отношении себя, но и мыслями о причинении вреда подопечному. Суицидально-гомицидные намерения развиваются постепенно, не проявляются и представляют потенциально опасность для убийства. Цель обзора в обобщении мотивационных факторов, побуждающих попечителей к совершению суицидных, гомицидных действий и повышения медико-социальной эффективности предотвращения убийств с разработкой вероятных направлений профилактики. Знания о факторах, связанных с суицидом, необходимы для предупреждения трагических исходов. Результаты. Представлены социально-демографические характеристики по отношению к разным мотивам и видам суицида. Описаны группы риска, которые могут привести к убийству инвалида. Учёт и практическое использование выявленных социально-демографических особенностей позволит снизить уровень гомицида в обществе. Существует очевидная необходимость поддержки лиц, осуществляющих уход за больными с деменцией и инвалидностью. У членов семьи, осуществляющих уход за людьми с деменцией, высокий уровень суицидальных и гомицидных мыслей, при этом депрессия является фактором риска, а пожилой возраст и мотивы жизни служат защитными факторами. Вмешательства по снижению риска самоубийства у лиц, осуществляющих уход за больными деменцией, должны быть направлены на купирование депрессии и мотивацию продолжения своей жизни и жизни подопечного, обучению методам оказания ухода за ним и социальной поддержки.
Ключевые слова: социальная поддержка, опекуны, деменция, инвалидность, убийство, самоубийство
Касимова Л.Н., Святогор М.В., Сычугов Е.М. Роль клинических и социальных факторов риска в возникновении и развитии суицидального поведения у подростков и лиц молодого возраста. Суицидология. 2022; 13 (2): 74-91. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-74-91
Во всём мире суицид остается одной из ведущих причин смерти среди подростков. В настоящее время отсутствует единая концепция возникновения и развития суицидального поведения, необходимая для осуществления эффективных профилактических мер. Цель. Проанализировать данные исследований по оценке клинико-социальных факторов риска суицидального поведения молодёжи. Материал. Отечественные и зарубежные публикации последних лет. Результаты и заключение. Исследования продемонстрировали связь между качеством психического здоровья и суицидальным поведением. Во многом на суицидальное поведение влияют особенности протекания психических болезней в молодом возрасте. Риск суицида значительно возрастает при сочетании нескольких психических расстройств. Предшествующее суицидальные мысли и попытки являются одним из наиболее сильных факторов риска для будущего суицидального поведения молодых людей. Личностными и поведенческими факторами, определяющими возникновение суицидальных тенденций у молодёжи, являются низкая самооценка, импульсивность, ощущение безнадёжности и отсутствие навыков преодоления трудностей. Все формы издевательств и негативного отношения тесно связаны с попытками самоубийства. Установлена связь между суицидальными явлениями и нагрузками в школе. В большей степени склонны к самоубийству молодые люди, детство которых прошло в неблагоприятных условиях. Мероприятия по предотвращению самоубийств должны учитывать многогранность специфики суицидального поведения в молодом возрасте, с учётом роли не только клинических, но также социальных и культуральных факторов в суицидогенезе.
Ключевые слова: суицид, суицидальное поведение, суицидогенез, подростки, молодёжь, факторы риска
Зотов П.Б., Скрябин Е.Г., Рейхерт Л.И., Жмуров В.А., Спадерова Н.Н., Бухна А.Г., Зенкевич А.А., Плотникова Д.С. Гелий среди средств суицидальных действий. Суицидология. 2022; 13 (2): 92-116. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-02(47)-92-116
Обсуждаются вопросы использования инертного газа гелия при совершении суицидальных действий. Показано, что появление этого метода – следствие широкого доступа гелия для населения в сочетании с активным продвижением в интернет-ресурсах информации как об «эффективном и мирном средстве» для суицида. Как технология, предложенная в государствах, где разрешена эвтаназия, в настоящее время распространяется во многих странах мира, и число ежегодно погибающих от умышленных ингаляции гелия растёт. В большинстве это мужчины, преимущественно молодого возраста. Среди факторов риска: депрессия, социальное и материальное неблагополучие. Представленные в обзоре данные свидетельствуют о высокой актуальности данной темы. Тем не менее, многие вопросы изучены и освещены в специальной литературе недостаточно полно, и требуют более глубоких исследований. Прямое следствие – сложности в определении спектра эффективных мер профилактики. Предлагаемые сегодня традиционные меры ограничения доступа к газу, вполне ожидаемо будут односторонни и недостаточно эффективны. Можно с определённой долей уверенности предположить, что при отсутствии должного внимания к теме, сохранении возможности для населения получать доступ к газу и, самое главное, потенцирующей информации в СМИ, количество потребителей и жертв Не будет увеличиваться, и он сможет занять более значимое место в общей структуре суицидов. В России в настоящее время «гелиевый» выход, всё же относительно редкое явление. Поэтому своевременное, масштабное, комплексное и целенаправленное проведение дифференцированных мер профилактики может явиться залогом ограничения распространения в популяции данного способа самоубийства и одной из мер по снижению суицидальной смертности.
Ключевые слова: суицид, самоубийство, гелий, инертный газ, отравление гелием, ингаляция гелия, «гелиевая» смерть
«Суицидология» № 3 – 2022
Розанов В.А. Агрессия и аутоагрессия (суицид) – анализ с позиций нейробиологии. Суицидология. 2022; 13 (3): 3-38. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-3-38
В суицидологии понятие «аутоагрессия» часто употребляется и как агрессия, направленная на субъект, и как синоним суицидальности, главным образом исходя из психоаналитических представлений, сформулированных З. Фрейдом. Цель настоящего описательного обзора – подвергнуть как можно более объективному анализу эти представления, используя данные нейробиологического, нейропсихологического и нейрогеномного характера. Результаты. В современном суицидологическом дискурсе обосновывается концепт «агрессивного самоубийства», то есть самоубийства, совершённого наиболее летальными способами, при котором агрессия выступает как черта личности, непосредственно предрасполагающая к совершению самоубийства. Мы рассмотрели основные представления о взаимосвязи агрессии и аутоагрессии с позиций понятийного аппарата, некоторых статистических данных и общих нейробиологических факторов. Представленные в обзоре данные свидетельствуют, что современное понимание агрессивного поведения (например, в контексте психопатии или антисоциального расстройства личности) и суицидального поведения, при всём многообразии подходов, исходит из во многом совпадающих представлений. В обоих случаях вовлечены одни и те же нейробиологические системы (серотониновая, катехоламиновая, система нейроэндокринной регуляции и ряд других), нейропсихологические и психофизиологические показатели имеют большое сходство, нейроморфологические отклонения (волюмометрические и функциональные оценки активности префронтальной коры, миндалевидного тела и эмоциогенных структур) имеют схожие черты. Значительное число генетических маркеров являются общими для агрессии и самоубийства. Нейробиологические данные вскрывают факторы, которые лежат в основе тесной взаимосвязи связи между агрессивностью и суицидальностью, выявляемой с помощью опросников и психологических инструментов. Агрессивный инстинкт или черта выступает в роли эндофенотипа самоубийства, наряду с другими эндофенотипами, например, стресс-уязвимостью и некоторыми чертами личности. Неоднородность агрессии (реактивная, импульсивная и эмоционально нагруженная, и проактивная, спланированная, расчётливая и холодная) имеет свои аналогии в виде импульсивного самоубийства на фоне растормаживающего действия алкоголя и самоубийства осознанного и спланированного на фоне депрессивных состояний. Заключение. Нейробиологический подход подтверждает продуктивность представлений, высказанных психоаналитиками, и открывает новые перспективы изучения и агрессии, и суицида.
Ключевые слова: агрессия, аутоагрессия, суицид, нейробиологические механизмы
Голенков А.В., Зотов П.Б. Анализ самоубийств агрессоров после массовых самоубийств. Суицидология. 2022; 13 (3): 39-57. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-39-57
К массовым убийствам (МУ) обычно относят акт агрессии с тремя и более жертвами в течение короткого времени, совершённого в одном месте и в рамках одного события. Готовность умереть или совершить самоубийство весьма распространённая характеристика такого преступника, поэтому есть все основания рассмотреть особенности МУ, в том числе и в рамках убийства-самоубийства (МУС). Цель исследования – изучить случаи МУС в Российской Федерации (РФ), произошедших в 2002-2021 гг., путём сопоставления их с обычными массовыми убийствами (ОМУ) и так называемыми постгомицидными самоубийствами (ПГСУ) с одной-двумя жертвами. Материалы и методы. Проанализированы 47 случаев (44 мужчины и 3 женщины, в возрасте от 16 до 70 лет; средний – 39,9±13,9 года) МУС из 32 регионов РФ. Группами сравнения являлись 67 случаев (63 и 4, 15-64 года; 34,3±10,4) МУ, но без самоубийств агрессоров (ОМУ) из 41 региона РФ и 348 ПГСУ (287 и 61, 15-86 лет; 42,6±14,1) из 69 регионов РФ. Математико-статистическая обработка осуществлялась с помощью описательной статистики, хи-распределения и t-критерия. Результаты. Почти каждое четвёртое МУС заканчивалось гибелью пяти и более человек (в среднем – 3,94 жертвы), при ОМУ в 91% случаев жертв было меньше пяти (3,48), ПГСУ ограничивалось одним пострадавшим в 72,1% (1,28). Анализ также показал, что МУС – это обычно семейное (домашнее) убийство (чаще супруг и детей) с последующим самоубийством, связанное с супружескими конфликтами и совершённое, как правило, общеопасным способом (огнестрельное оружие и взрывы) с самым большим числом жертв. ОМУ – преимущественно внесемейное убийство, связанное с конфликтами, в которых участвуют посторонние люди, совершённое людьми молодого и зрелого возраста, чаще в состоянии опьянения с использованием колюще-режущих предметов, поджога и нескольких способов агрессии. ПГСУ с одной или двумя жертвами – чаще супружеское или детское убийство, связанное с конфликтами в семье, совершённое прочими способами (удушение и др.). Агрессоры ПГСУ оказались старше всех, реже имели судимостьв прошлом. Среди них было больше всего женщин и лиц 60 лет и старше. Заключение. Выделенные группы – МУС, ОМУ и ПГСУ существенно различаются между собой по ряду социально-психологических (демографических) и криминологических показателей.
Ключевые слова: массовые убийства, самоубийства, постгомицидные самоубийства, Российская Федерация
Любов Е.Б. Суицидальный договор в картинах и образах. Часть II: характеристики и экспертиза. Суицидология. 2022; 13 (3): 58-87. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-58-87
Во второй части обзора литературы с опорой на научные статьи, сведения СМИ с привлечением уместных примеров из художественной литературы и кинематографа показаны типовые характеристики суицидальных договоров, отличающие их от убийств - самоубийств и индивидуальных суицидов.
Ключевые слова: суицидальный договор, убийства-самоубийства, характеристики
Полкова К.В., Меринов А.В., Старостенко А.Е. Cуицидологическая характеристика молодых мужчин с опасным потреблением алкоголя. Суицидология. 2022; 13 (3): 88-102. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-88-102
Факт связи аутоагрессивного поведения со злоупотреблением алкоголем широко известен среди научного сообщества. В ряде работ, касающихся связи суицидального поведения с алкоголизацией, зачастую применялся критерий объёмных доз потребления спиртных напитков на душу населения, а также оценивалось количество самоубийств в конкретном регионе или стране, где часто обнаруживалась положительная корреляция между ростом потребления алкоголя и увеличением числа суицидов. Однако потребление алкоголя per capita (на душу населения) формируется не только благодаря лицам, уже имеющим алкогольную зависимость, но и за счет тех, кто злоупотребляет алкоголем ещё на донозологическом уровне. Последние, безусловно, способны вносить вклад в совокупные параалкогольные показатели суицидальной смертности. В настоящее время отсутствуют данные о суицидологических характеристиках лиц с донозологическими формами злоупотребления алкоголем, в частности, с опасными формами потребления. Материалы и методы. Исследованы 456 мужчин в возрасте от 20 до 27 лет, обучающиеся в ВУЗе. Из них 56 имели «опасное потребление алкоголя» и вошли в исследуемую группу. Контрольную группу составили 400 молодых мужчин, не оцениваемые как опасно потребляющие. В качестве основного инструмента исследования использовался RUS-AUDUT. Для оценки присутствия суицидологически значимых паттернов использовался опросник, направленный на выявление аутоагрессивных паттернов в прошлом и настоящем. Математическую обработку данных проводили с помощью программы SPSS. Результаты и обсуждение. Количество суицидальных попыток в изучаемой группе в десять раз превышало таковое в группе контроля в последние два года, а на протяжении жизни вообще – в пять раз. Доклиническое злоупотребление алкоголем в группе молодых мужчин повлияло на частое обнаружение суицидальных мыслей (60,71% в исследуемой группе против 27,5% в контроле). Самоповреждения в последние два года также преобладали в изучаемой группе (14,29% против 3,5% в группе контроля). Выводы. Исследуемая группа лиц мужского пола, имеющих паттерны опасного употребления алкоголя, представляет собой весьма неблагоприятную в суицидологическом разрезе категорию, требующую дальнейшего, пристального изучения. Полученные в ходе исследования данные должны использоваться в оценке суицидального риска среди мужчин молодого возраста.
Ключевые слова: опасное потребление алкоголя, суицидальная попытка, суицид, аутоагрессия, суицидология, донозологические формы злоупотребления алкоголем, бытовое пьянство
Козлов В.А., Сапожников С.П., Голенков А.В. Региональная динамика коэффициента гендерной суицидальности. Суицидология. 2022; 13 (3): 103-113. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-103-113
Цель работы – сравнение динамики коэффициента гендерной суицидальности (КГС) населения городов и сельской местности. В статье рассмотрены вопросы региональной динамики (село / город) КГС (частное от деления относительных показателей частот суицидов у мужчин на частоты суицидов у женщин) в Чувашской Республике (ЧP) за период 1995-2002 гг. Полученные данные сопоставлены с аналогичным показателем за тот же период в Российской Федерации (РФ), а также за период 2003-2019 гг. по данным ВОЗ). Полученные данные позволили сделать вывод, что за период 1995-2002 гг. динамика изменений КГС в сёлах и городах ЧР значительно различалась, форма графиков напоминала синусоиды, находящиеся в противофазе. В сёлах наблюдался тренд к увеличению КГС, а в городах – к уменьшению. При расчёте КГС в РФ без деления по признаку город – село, в период 2003-2019 гг. наблюдалось как ежегодное уменьшение частот суицидов, так и гораздо меньшее КГС, изменения – связанные со значительным снижением частот суицидов среди мужчин, чем с гораздо менее выраженным уменьшением частот суицидов у женщин. Динамика КГС за исследованный период среди сельского и городского населения значительно различается, если с 1998 г. к 2002 г. в городах наблюдался тренд на выравнивание частот суицидов среди мужчин и женщин, то в сёлах тренд был противоположный. КГС при оценке в больших популяциях стабилен в значительных временных периодах. Полученные данные являются косвенным доказательством мультифакториальной природы суицидального фенотипа.
Ключевые слова: суицид, гендерный парадокс, коэффициент гендерной суицидальности, село, город
Гарагашева Е.П., Спадерова Н.Н., Приленская А.В., Кичерова О.А., Аксельров М.А., Бухна А.Г., Жмуров Д.В., Приленский А.Б. Суицидологическая ситуация в малой территории: опыт системного анализа. Сообщение II: суицидальные попытки. Суицидология. 2022; 13 (3): 114-133. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-03(48)-114-133
Изучение попыток самоубийства – важный этап исследований, позволяющий оценить уровень и ключевые характеристики суицидальной активности населения в регионе. Изучение этого наиболее суицидоопасного контингента даёт более чёткое представление о факторах и группах риска, способствует выделению приоритетных направлений и мер профилактики. Полученные в г. Ялуторовске и районе (Западная Сибирь) данные о суицидентах показали характерное для Российской Федерации превышение среди них женщин (соотношение М:Ж – 1:1,2-1,5). При этом средний возраст лиц, совершивших попытку, в районном центре составил 35,9 лет, на селе – 34,7 года. Выявленным негативным фактом явилось практически отсутствие различий по возрасту у женщин в сельской местности – 33,3 (покушающиеся) и 34,2 (погибшие), что может указывать на отсутствие необходимой психологической помощи в территории и доступа к ней. Это вполне может быть значимой причиной отмеченного ранее значительного «омоложения» женских суицидов в регионе исследования. Среди других особенностей – более низкие, чем в РФ, показатели в структуре самоповреждений умышленных самоотравлений (город – 35,9%, село – 37,7%), при высоких значениях механической асфиксии (город – 11,7%, село – 20,3%) и полном отсутствии покушений с использованием огнестрельного оружия, несмотря на высокий процент его применения среди погибших (город – 13,1%, село – 10,7%). К значимым элементам суицидальной динамики отнесён алкоголь, выявленный у 34,5% суицидентов в городской популяции и 39,1% селян. Было установлено, что алкоголь ассоциируется с более брутальными способами самоповреждений – механической асфиксией и самопорезами, независимо от проживания пострадавшего. В целом, представленный в настоящей работе динамический анализ покушений на самоубийства в период 2012-2020 гг. показал достаточно полную картину происходящего в регионе исследования. Отмеченные недостатки указывают на необходимость совершенствования отдельных элементов системы учёта и суицидальной превенции, в том числе путём повышения доступности помощи населению, оказываемой специалистами в области психического здоровья.
Ключевые слова: суицид, самоубийство, суицидологическая ситуация, динамическая оценка суицидологической ситуации, малые территории, профилактика суицида, Ялуторовск, Тюменская область, Западная Сибирь
«Суицидология» № 4 – 2022
Любов Е.Б. Радости и муки Людвига Больцмана, или постоянство случая. Часть I: элементы биографии. Суицидология. 2022; 13 (4): 3-26. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-3-26
Триумф и трагедия Людвига Больцмана, романтического мыслителя, корифея физики и человека на все времена, воплощены в катаклизмах науки и мира конца ХIХ – начала ХХ веков. Прослежены этапы большого пути в науке и жизни с приметами зреющего годами суицидального поведения на фоне кумуляции хронических психического и соматического недугов, порочного круга множащихся психосоциальных дистрессов. Вместе с тем взаимная преданность семье и делу всей жизни (креативность) служили защитными (антисуицидальными) факторами и скрашивали самые чёрные дни. По возможности уместно приведены свидетельства современников, биографов, выдержки из личных писем и выступлений профессора Больцмана, подчеркивающие ипостаси уникальной в своей многогранности личности: ниспровергателя догм и традиций, бунтаря-демона нежнейшей трепетной души и страстотерпца.
Ключевые слова: Больцман, история жизни, болезнь, суицид
Голенков А.В. Самоубийства после убийств из сострадания. Суицидология. 2022; 13 (4): 27-37. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-27-37
Убийство из милосердия (Mercy killing) (МК) основано на предпосылке, что качество жизни у человека достигло такой степени, когда смерть в результате убийства становится актом сострадания, независимо от согласия страждущего лица. Малочисленность публикаций по теме МК с последующим самоубийством, особенно в отечественной научной литературе, делает такую работу актуальной и востребованной. Цель исследования – изучить случаи самоубийств после МК в субъектах Российской Федерации (РФ), произошедших в 2006-2021 гг. Материалы и методы. Проанализировано 10 случаев МК (5 мужчин и 5 женщин, в возрасте от 33 до 76 лет; средний – 57,0±13,2 года) из девяти регионов РФ. Результаты. МК чаще совершали родители (7), а жертвами были взрослые дети (4), либо малолетние дети (2) с умственной отсталостью (инвалидностью с детства), реже – больные с деменцией (3), детским аутизмом (1). Агрессоры в большинстве случаев оказались старше своих жертв (6 лиц мужского пола и 4 женского, в возрасте от 5 до 83 лет; средний – 42,1±23,9 года). Средствами как убийств, так и самоубийств чаще (50-60%) выступали колюще-режущие предметы, реже (20%) – удушение (самоповешение). Огнестрельное оружие агрессоры не использовали. Заключение. Случаи МК в РФ – это преимущественно убийство родителями детей (недееспособных инвалидов с детства, в возрасте 18 лет и старше) с интеллектуально-мнестическими нарушениями, из-за невозможности осуществлять за ними уход, связанный с неизлечимой болезнью опекуна и её прогрессированием.
Ключевые слова: Mercy killing, самоубийства, отравление психотропными средствами, Российская Федерация
Полкова К.В., Меринов А.В., Комаров Е.В., Старостенко А.Е., Леонов Е.В., Меринов Н.Л., Буршинов А.О. Суицидологическая характеристика молодых женщин с опасным потреблением алкоголя. Суицидология. 2022; 13 (4): 38-57. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-38-57
Проблема злоупотребления алкоголем актуальна вне зависимости от гендерной принадлежности, однако женщины более подвержены стигматизации и осуждению обществом. Тема алкогольных проблем среди них, по-прежнему, остаётся неудобной и менее изученной. Основная часть публикаций по данной теме касается алкогольной зависимости у женщин, которая зачастую характеризуется большей прогредиентностью и более «злокачественным» течением. Учитывая факт прямой связи между количеством употребляемого алкоголя на душу населения и уровня суицидов на определённой территории, изученной рядом исследователей, не сложно понять, что среди этой общей доли употребляющих алкоголь есть и донозологически злоупотребляющие, в том числе имеющие так называемое «опасное потребление алкоголя» (новая рубрика в МКБ-11). Они также составляют значительную долю среди покончивших с собой и представляют особый интерес в плане изучения их как потенциальной группы суицидального риска. Статья посвящена изучению аутоагрессивных особенностей в группе молодых женщин, имеющих паттерн опасного потребления алкоголя. Цель исследования: изучение связи опасного потребления алкоголя у молодых женщин с их аутоагрессивными характеристиками. Материалы и методы. В исследовании приняли участие 435 женщин в возрасте от 20 до 27 лет, обучающиеся в ВУЗе (86 человек с опасным потреблением алкоголя и 349 – без). Основным инструментом диагностирования опасного потребления алкоголя являлся адаптированный для России тест RUS-AUDIT. В исследуемую группу вошли лица, употребляющие алкоголь в среднем более двух стандартных доз алкоголя в сутки и/или более шести за неделю, которые набрали 5-9 баллов по тесту RUS-AUDIT. В группу контроля вошли молодые женщины, набравшие 0-4 балла по тесту RUS-AUDIT, употребляющие алкоголь в среднем менее указанных выше доз в сутки и неделю. Математическую обработку данных проводили с помощью программы SPSS. Результаты и обсуждение. По классическим аутоагрессивным паттернам среди изучаемых групп не было обнаружено статистически значимых отличий (только количественное преобладание в исследуемой группе). Девушки с опасным потреблением алкоголя чаще наносили самоповреждения, особенно в последние два года (более чем в 2,5 раза). Среди исследуемой группы обнаружилось преобладание в последние два года несистематического потребления наркотических веществ (разница более чем в 3 раза). Субъективно злоупотребляющими алкоголем в последние два года себя признали лишь 5,81% из исследуемой группы, что можно рассматривать как защитную модель нормализации, либо механизм включившегося алкогольного отрицания. 68,05% девушек с опасным потреблением алкоголя хотели обратиться к психиатру или психотерапевту, в том числе по поводу «комплексов», что отражается в более часто распространённом у них стыде собственного тела в последние два года (72,09% против 54,15%), а также ощущении наличии физического недостатка (25,58%). Преобладающими защитными психологическими механизмами в исследуемой группе оказались регрессия (что согласуется с выявленной в исследовании повышенной аффективностью) и компенсация. Выводы. Молодые женщины с опасным потреблением алкоголя не продемонстрировали статистически значимых отличий по наличию суицидальных мыслей и попыток, что можно связать с молодым возрастом респонденток, не исключающим роста показателей со временем. Влияние опасного потребления алкоголя на суицидологические характеристики, вероятно, имеет гендерные различия, нуждающиеся в конкретизации. Введение новой рубрики в МКБ-11 «опасное потребление алкоголя» даст возможность разработки профилактических мер в отношении возможных суицидологических и наркологических последствий данного паттерна.
Ключевые слова: опасное потребление алкоголя, суицидальная попытка, аутоагрессия, суицидология, донозология, бытовое пьянство
Зотов П.Б., Скрябин Е.Г., Калашников А.А., Аксельров М.А., Кичерова О.А., Пономарева М.Н., Бухна А.Г., Приленский А.Б., Юдина С.С. Самопорезы у погибших от суицида: основные и ассоциированные характеристики. Суицидология. 2022; 13 (4): 58-79. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-58-79
Представлен постмортальный анализ самопорезов у 271 погибшего от суицида (235 мужчин и 36 женщин в возрасте от 11 до 91 года, соотношение М : Ж – 6,5 : 1). Показано, что острые раны и следы самопорезов, за исключением смертельных ножевых ранений, как основного способа суицида, регистрируются у 9,9% погибших, при минимальном различии у мужчин и женщин – 9,8% и 11,1% соответственно. В 5,5% это острые раны как дополнительный травмирующий элемент, нанесённый в период реализации суицидального акта, в 4,4% – рубцы от прежних самоповреждений. Эти группы чётко разделены, сочетание острых ран и рубцов встречается лишь в единичных случаях, что свидетельствует о двух различных алгоритмах поведения. Основная зона повреждений – предплечья рук (100%), значительно реже – живот, нижние конечности, грудная клетка и шея. В большинстве случаев (88,9%) раны и рубцы носят множественный характер, у каждого второго (51,9%) погибшего располагаются с двух сторон. Алкоголь в крови выявляется у 55,6% суицидентов со следами самоповреждений, несколько превышая аналогичный показатель группы лиц без дополнительных ран (46,3%), что позволят его рассматривать как универсальный и общий фактор риска для обеих групп. Большинство лиц с острыми и рубцовыми ранами для реализации самоубийства избирают другой, отличный от нанесения себе колото-резанных ран, но с высокой степенью летальности, способ. В заключении авторы делают вывод о том, что полученные в ходе исследования данные указывают на важный практический вывод – более внимательный осмотр пациентов врачом любой специальности, активное выявление следов самоповреждений, суицидального поведения и изучение суицидального анамнеза – значимый элемент суицидальной превенции, позволяющий выявлять группу риска и своевременно направлять человека к специалисту в области психического здоровья. Предложенное направление исследований позволяет получить значимые для клинической суицидологии, судебной медицины, криминалистики и других дисциплин данные, что указывает на важность продолжения работы.
Ключевые слова: суицид, самопорезы, самоповреждения, раны
Козлов В.А., Голенков А.В., Иванова Д.А., Бахман Е.К. Самоубийства в Чувашской Республике (по данным электронных СМИ в 2002-2021 гг.). Суицидология. 2022; 13 (4): 80-90. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-80-90
Цель исследования: изучить структуру, динамику и мотивы завершенных самоубийств в Чувашии с 2002 по 2021 гг. Материалы и методы. В электронных средствах массовой информации Чувашской Республики за 20 лет (2002-2021 гг.) удалось собрать информацию о 409 случаях (мужчин – 281, женщин – 128) самоубийств (от 2 до 54 случаев в год), совершенных лицами в возрасте от 11 до 93 лет (средний возраст – 35,8 ± 16,9 года). На каждый случай самоубийства выписывались демографические показатели (пол, возраст), наличие психических расстройств, употребление алкоголя, вероятные причины (мотивы). Результаты. Большинство (78,2%) самоубийц было в трудоспособном возрасте (18-59 лет). Самым распространенным способом добровольного ухода из жизни оказалось повешение (54,5%), которое встречалось чаще у мужчин (59,4% vs 43,8% у женщин), особенно в группе 18-59 лет. Затем следовали прыжки (падение) с высоты (30,6%); здесь среди самоубийц уже лидировали женщины (43,8% vs 24,6% у мужчин). На остальные способы самоубийств в сумме приходилось около 15%. При этом выделялись случаи ухода из жизни с помощью огнестрельного оружия, к которому прибегали только мужчины (7,5%). Из причин самоубийств лидировали (28,3%) конфликты в межличностных взаимоотношениях. Особенно значимым был разрыв отношений с противоположным полом для девушек, в результате которого они совершали самоубийство (41,1% vs 18,2% у мужчин). Почти в половине случаев (48,2%) мотивы ухода из жизни установить не удалось. У мужчин к самоубийству чаще приводили различные административные наказания (7,4%), а у женщин – поведение окружающих с доведением их до самоубийства (6,3% vs 1,8% у мужчин). Психические расстройства у суицидентов встретились в единичных случаях (2%), опьянение – несколько чаще (13%). Повешение в последнее десятилетие в репортажах журналистов упоминалось значительно реже (64,4% vs 45,6% в 2012-2021 гг.), а прыжки с высоты – в два с лишним раза чаще (40,9% vs 19,1%). Заключение. За прошедшие 20 лет уменьшился возраст суицидентов, несколько изменилась структура методов самоубийств и их причины. Нужны дополнительные исследования для разработки эффективных профилактических программ самоубийств в республике.
Ключевые слова: самоубийство, демография, причины, Чувашия (Чебоксары)
Любов Е.Б., Зотов П.Б. «Суицидальная болезнь» как психиатрический диагноз: научно-практическое обоснование. Суицидология. 2022; 13 (4): 91-112. doi.org/10.32878/suiciderus.22-13-04(49)-91-112
Суицидальное поведение (СП) – неизменно актуальная многодисциплинарная и межведомственная проблема. Расстройство СП (Suicide behavior disorder, далее SBD) введено в Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM-5) «условно»: для дальнейшего изучения и возможного принятия в новые версии классификации психических расстройств. В обзоре приведены доказательства достоверности SBD и обсуждены потенциальные преимущества и ограничения диагноза при некоторых существенных ограничениях; возможные альтернативные дополнения повысят научно-практическую значимость SBD в будущих диагностических системах.
Ключевые слова: суицидальное поведение, DSM-5, критерии, научное обоснование